Всё началось, когда мне было шесть лет. Я учился в школе, была середина урока чтения, и мне ужасно захотелось в туалет. В этом возрасте некоторые дети ещё продолжают ходить под себя, и я боялся так опозориться на людях. Я поднял руку и сказал мисс Зебби, что мне нужно в туалет. После обычной речи о том, как я «должен был сходить на перемене», она дала мне ключ к туалету для инвалидов — самому близкому к нашему классу.

Была середина пятого урока, коридоры были пусты и для меня выглядели как пещеры — я тогда ещё был очень маленьким. У меня были проблемы с открыванием дверей, так что я минуту-две проторчал, пытаясь открыть эту.

Когда я сел на фарфоровый трон, то услышал стук в дверь.

— Занято, — недовольным голосом ответил я.

Пауза. Потом стук возобновился. Он стал быстрее и решительнее.

— Да подожди ты!

Стук замедлился, и голос ответил:

— Впусти меня. Мне нужно войти внутрь.

Тон говорящего был тонким и пронзительным. Говорил незнакомый мне взрослый. Пусть мне и было шесть лет, но я имел неплохое представление о правилах посещения туалета. В месте, которое чуть больше шкафа, не должно быть двух людей одновременно.

— Уходи!

Стук вновь усилился, превратившись в неистовый барабанный ритм. Я слышал всё более и более отчаянные крики:

— Впусти меня! Просто открой дверь, пожалуйста!

Тогда я испугался. Стук и крик были очень громкими, но никто не приходил спасти меня. В конце концов, мой учитель пришёл в ярость, потому что прошло почти полчаса. Когда я отказался открыть дверь, он вынул запасной ключ, открыл дверь, отвёл меня к директору и вызвал родителей. Я должен был оставаться после уроков до конца недели.

Я так никому и не рассказал, что произошло.

Через несколько недель я вновь столкнулся с таким же явлением. Я только что отпраздновал свой седьмой день рождения, и моя семья устроила барбекю. Стоял великолепный солнечный день. Мы установили всё на заднем дворе, но уголь отказывался гореть. Отец попросил меня пойти и взять разжигатель огня из сарая в палисаднике.

Внутри сарая было довольно тесно, и я не совсем туда помещался, так что я просто открыл дверь, встал на цыпочки, чтобы достать до цели, а потом закрыл дверь. Стоило мне повернуться, как изнутри раздался неистовый стук.

— Открой! Мне нужно пройти! — это был уже другой голос, более глубокий, более задумчивый и злой.

Я ничего не сказал и отошёл. Я понятия не имел, что происходит, но был напуган. Тогда кулак опять ударил в дерево, и я вновь услышал голос:

— Маленький ублюдок! Я тебе зубы повырываю! ВЫПУСТИ МЕНЯ!

Я побежал обратно на праздник, остаток дня постоянно оглядывался через плечо.

Как вы наверняка уже догадались, таких голосов было много. Я насчитал по меньшей мере тридцать. Я слышал их почти каждый месяц — все умоляли открыть дверь. В основном это случалось сразу после её закрытия, как будто эти странные существа следовали за мной. Я никогда никому ничего не говорил и, честно говоря, просто привык к голосам. Они всегда заставляли меня подпрыгивать, некоторые даже смущали, но я знал, что если я не открою дверь, то буду в безопасности. К некоторым голосам я привык настолько, что даже давал им имена. Был один, который всегда появлялся у двери дома. У нас было матовое стекло, и можно было разглядеть силуэт мужчины среднего роста в какой-то кепке. Он всегда молчал, но иногда засовывал в почтовый ящик конверты с пустыми бумагами. Я звал его Почтальоном. Этот был одним из самых жутких. Если я пытался поговорить с ним, существо резко поднимало голову вверх, а потом начинало стучать. Я вообще решил не обращать на Почтальона внимания.

Прошло двадцать лет. Я сохранил в себе столько нормальности, сколько возможно в таких условиях. У меня было много друзей и даже кое-какие отношения с девушкой. Неплохо для парня, который просыпается в середине ночи и внимательно слушает, не стучатся ли в дверь. Да, мои друзья считали меня странным выпендрёжником, но мирились с этим.

Но потом вещи начали становиться странными. Ну, точнее, ещё более странными, чем обычно. Три недели назад я проснулся в слезах и холодном поту — сам не знаю, почему. Насколько я помню, до пробуждения я спал спокойно, без кошмаров.

Буквально сразу после того, как я открыл глаза, ко мне в спальню постучались. Но не так, как обычно — это был поистине безумный стук.

— Кто там? — закричал я.

— П-пожалуйста, помоги нам... — ответил некто. Я удивился. Это был тот самый голос, что на том моём дне рождения, но сейчас он казался по-настоящему искренним. В голосе чувствовалась боль, словно говорящий был тяжело ранен.

Я хотел встать, но колебался. Меня никогда раньше не искушали таким образом. Честно говоря, я в то утро был очень близок к открытию двери, но в итоге удержался от этого шага.

Через два дня я зашёл в местный магазинчик. Я только заплатил за бутылку молока и газету, когда кто-то сильно ударился о дверь. Одновременно послышался длинный плачущий визг боли. Я повернулся к двери, но на стекле было расклеено столько рекламных бумажек, что я разглядел лишь силуэт женщины, стучавшей по стеклу ладонями. Продавец смотрел на меня как на сумасшедшего. В конце концов, я спросил, есть ли у него туалетная комната, и прятался там десять минут, пока крик не прекратился.

Так повторялось ещё четыре раза — я слышал смесь криков и слезных призывов. А вчера приходил Почтальон. Сначала он вежливо постучал, а потом просунул конверт в ящик.

Потом ещё. И ещё.

В общей сложности десять коричневых конвертов. Почтальон подождал несколько минут, пару раз постучал, потом оставил меня в покое.

Каждое письмо содержало лист бумаги формата А4. Но кто-то что-то на них писал, да с таким нажимом, что в центре каждой была большая дырка, а края потерлись. Я сунул их обратно в конверты и попытался выбросить всё это из головы.

Ночью кто-то яростно стучался в дверь моей спальни. На этот раз не было ни крика, ни воя, ни рева. Просто плач. Десятки и десятки голосов тихо всхлипывали.

Ещё один удар в дверь. Штукатурка посыпалась со стен на ковёр. До сих пор не было слышно ни одного слова, за дверью лишь плакали.

Бам.

Я вскочил со стула.

Бам.

В углу двери появилась паутина из трещин.

Мой телефон зазвонил, и я услышал стук в оконное стекло. Я снял трубку и на том конце услышал ещё больше плачущих голосов. Даже не рыдающих — это больше походило на рев ужаса и тоски. Я повесил трубку, но звонок продолжался, так что я отключил телефон.

Почти всю свою мебель я подтолкнул к двери и окну. Так прошло три часа с начала стука, который не ослабевал, как и плач. Я был абсолютно уверен, что моя дверь долго не протянет. Что касается моей недобаррикады, её можно разбросать за пару минут. Я впервые столкнулся с реальной возможностью смерти.

Бам.

Чего они хотят?

Бам.

Может, они и не хотят причинять мне боль?

Бам.

Раньше они казались страшными, несущими угрозу.

Бам.

Зачем они это делают?

Бам.

Может быть, стоит и открыть...

Бам.

Может быть, стоит впустить их...

И вдруг наступила тишина. Даже плач прекратился. Я сидел не шевелясь в течение минуты, потом встал и поспешил к двери, чтобы выйти на улицу и убежать подальше от этой комнаты и проклятого стука. Разобрав баррикаду, я повернул ручку...

Заперто.

Опустившись на колени, я заглянул в замочную скважину. За моей спальней не было привычного коридора — там была другая комната, какая-то библиотека или учебный класс. Там никого не было, кроме ребенка, который сидел ко мне спиной и читал. Я постучал в дверь:

— Эй, парень! Открой дверь, ладно?

Он удивлённо оглянулся.

— Да, я здесь! — громче сказал я. — Можешь открыть дверь, пожалуйста?

— Я не могу. Я наказан. Мне нельзя ни с кем говорить. Уходи.

Он отвернулся от меня.

Поставленный в тупик и раздражённый, я начал вставать. Громкий стук ещё раз нарушил тишину. Звучало так, будто что-то тяжелое ударилось о стекло. Мое окно!

Это была даже не попытка прорваться внутрь. Кто бы ни был за занавеской и стеклом, оно знало, что я внутри. Оно знало, что я напуган. И оно хотело, чтобы я боялся.

Я прильнул к двери и начал отчаянно бить по ней кулаками:

— Эй! Впусти меня! Мне правда нужно, чтобы ты открыл дверь...