Первый мудрец воздел руки к небу и изрёк: «Внемлите, о ученики! Говно — лишь иллюзия. Что есть оно? Миг между пищеварением и тленом. Вонь его — призрак, преследующий нос, а форма — временный союз элементов, коим суждено распасться в земле. Истинный мудрец не видит в нём ничего, кроме пустоты». Второй мудрец усмехнулся, пригладил бороду и возразил: «Ты говоришь о пустоте, но разве не в говне зиждется истина земного? Вот оно — доказательство, что даже самый утончённый рис и самый сладкий персик обернутся одним и тем же. В говне скрыт закон равенства: князь и крестьянин, мудрец и глупец — все сходятся на одном горшке». Третий мудрец, доселе молчавший, ударил посохом о землю: «Вы оба слепы! Говно — не иллюзия и не равенство. Оно — учитель! Разве не оно ежедневно напоминает нам: "Всё пройдёт"? И спелый персик, и гнев правителя, и даже твоя глубокая мысль — всё станет этим. Это не конец, а великое возвращение к истокам. Познавший говно — познает круговорот бытия!» Первый мудрец нах...
Я гриб.
Не шампиньон, нет — скорее, заблудившийся мухомор, что упал шляпкой в яму между мирами и прорастает вниз.
Я ошибка глюка,
вызванного перезапуском вселенской операционной системы,
которая давно уже работает по багнутому коду,
написанному усталым богом на трезвую голову — по ошибке.
Я отголосок той мысли,
которую никто никогда не думал,
но она всё равно звучит —
в вакууме черепа
того, кто давно вышел покурить
и не вернулся.
Я воплощение тени желания,
которого не было,
в теле, которое не моё,
в мире, который не существует,
в сне, который снится не мне,
а таракану, который и есть я —
только вчера,
в другом цикле.
Я позор не просто себя —
я позор того, кто меня придумал.
Того, кто придумал того,
кто меня придумал.
Я анамнез экзистенциального поноса,
пролившегося сквозь измерения,
чтобы стать мной —
в это жалкое, постироничное «теперь».
Я — обратная сторона дзена,
где нет ни чашки,
ни чая,
ни монаха,
только пустая тень звука,
который не издал бамбук,
падая на бетон
в девять вечера без причины.
Я — ошибка кармы,
расписанная маркером на стене вселенского сортира.
И даже не "Я" —
а постмодернистская отрыжка от попытки это сформулировать.
Именно поэтому…
даже космический кот,
который смотрел на меня
в момент великого коллапса,
промолчал.
Потому что я —
позор.
Печатается по диктовке пустоты. Автор: не установлен.
Комментарии
Отправить комментарий