В далёкой горной деревне жил молодой человек по имени Мага. Он был простым пастухом, но обладал душой, полной света. Каждый день, пасуя овец на зелёных склонах, Мага танцевал под звуки ветра и далёких песен, и его движения были так полны радости, что даже камни вокруг казались теплее. Однажды в деревню пришла тьма: буря разразилась, реки вышли из берегов, а люди заперлись в домах, полные страха и уныния. "Как жить в такой темноте?" — жаловались они. "Свет угас, и надежда с ним". Но Мага не сдался. Он вышел на площадь, где ветер выл, как дикий зверь, и начал танцевать. Его шаги были ритмичны, как биение сердца, а улыбка сияла ярче молнии. "Мага, сияй!" — кричали ему друзья из окон, сначала в шутку, а потом с надеждой. И Мага сиял: его танец разогнал тучи в душах людей, они вышли на улицу, взялись за руки и присоединились к нему. Буря утихла, а деревня наполнилась смехом. С тех пор жители помнили: даже в самой глубокой тьме один сияющий человек может зажечь ...
Я обычный анон из Подольска. Без приколов.
Типичный постсоветский биомодуль с хардкодом на картошку, сессию и нищие сухарики.
Моя жизнь — это как будто кто-то застрял в меню настроек русской локализации симуляции и случайно включил “ироничный режим бомжа по умолчанию”.
Так вот.
Случилось это в день, когда сессия сдохла, а я — нет.
Я шарился по дедовскому гаражу в поисках чего-нибудь ароматного и нашёл бутылку с мутной жидкостью.
На вид — просто самогон. Слегка жёлтый, как осенняя тоска в ПФО.
Я знал, что дед самогонщик, старой закалки — ещё с тех времён, когда ГУЛАГ был лучшей соцсетью.
Я отлил 0.3 в баклажку. Символично. 300 грамм — как для присяги.
Думал оставить на день, когда можно будет напиться с идеологическим оправданием. Такой день пришёл. Сессия была закрыта. Я был открыт.
Картошка жарилась, как сознание на гриле. Сухарики из ближайшего “Пятёрочка-экзистенциализма” лежали как гарнир к судьбе. Я налил, чокнулся с пустотой — и выпил.
Вкус был классический: деревенский адренохром, настоянный на солярке и тоске по СССР.
Но спустя минут 20 меня начало уводить. Причём не просто уносить, а эвакуировать в метафизику.
Сначала зазвенел воздух. Потом треснул линолеум реальности.
А потом появился Он.
Гигантский Милиционер.
Не полицейский. Именно Милиционер.
В гимнастёрке, с жетоном, который светился, как логотип Газпрома в аду.
Он шёл за мной, указывая пальцем, как бог-судья.
— Гражданин, — вещал он с небес, — вы справили нужду в общественном месте.
Я стоял в парке. Точнее, в его симуляции. Все деревья были из пикселей. Все голуби — из старых мемов.
Я пытался убежать, но реальность скользила, как плёнка ПТУ-шного видеопроектора.
Милиционер увеличивался. Он стал выше домов, выше Ленина на постаменте.
— Штраф 5000 рублей.
— За что?
— За попытку понять устройство мироздания без лицензии.
И тогда я понял: дед настаивал этот самогон на мухоморах.
Это не просто этанол. Это — портал.
Симулятор Судного Дня с региональной пропиской.
Жидкий вход в архив Пелевина.
Очнулся я за гаражом. Обосранный.
Реально. Штаны были как мокрое знамя поражения.
Дед стоял рядом и курил. Смотрел на меня, как на потерянного танкиста.
— Что, самогон пил?
— Ага.
— Ты, блядь, зачем мухоморы тронул?
Он не ругался. Он констатировал.
Потому что в Подольске мухоморы — это не грибы. Это бог.
Психоделический царь, живущий в гараже под полкой с ключами на 13.
Вывод:
Будьте осторожны с дедами.
Их бутылки — это архивы.
Их самогон — это не напиток, а прошивка.
Комментарии
Отправить комментарий