Историк Сергей Мироненко получил пинок и свалился на дно траншеи. Не веря своим глазам, он поднялся и глянул вверх. На краю траншеи полукругом стояли бойцы Красной Армии.

— Последний? — уточнил один, похоже, командир.

— Так точно, товарищ политрук! — отрапортовал боец, что пнул историка.

— Простите, что творится? — пробормотал Мироненко.

— Что творится? — хмыкнул политрук. — Восстанавливаем историческую правду. Сейчас ты, Мироненко, спасёшь Москву от фашистов.

Он указал на поле, где стояли десятки немецких танков. Танкисты вылезли на башни и, дрожа от холода, с любопытством пялились на русские позиции.

— Я? Почему я? — ошарашенно спросил историк. — Какое я к этому имею отношение?

— Самое прямое, — отрезал политрук. — Вы все тут при делах!

Он показал на траншею, и Мироненко обомлел: там уже сидели академик Пивоваров с племянником-журналистом, у пулемёта с выпученными глазами трясся Сванидзе, рядом дрожал главный десталинизатор Федотов, а дальше — знакомые лица, но их имена историк начисто позабыл от страха.

— И что мы тут делаем? — выдавил он. — Это же не наша эпоха!

Бойцы заржали. Хохотали не только наши, но и немцы. Даже убитый недавно немецкий танкист, чтоб не заржать в голос, всё равно посмеивался.

— Да? — удивился политрук. — А вы же так красиво рассказываете, как всё было на самом деле! С пеной у рта доказываете, что мы Гитлера трупами закидали. Что народ войну выиграл, а не командиры, и уж точно не Сталин. Что советские герои — миф! Ты, Мироненко, сам говорил, что мы — миф!

— Простите, вы политрук Клочков? — спросил историк.

— Он самый, — кивнул командир. — А это мои бойцы, которым суждено полечь у разъезда Дубосеково. Но ты же уверял, что всё было не так, что герои — пропаганда. Вот мы и решили: раз мы миф, пусть Москву защищают проверенные люди. Например, вы, знатоки истории!

— А вы? — тихо спросил Мироненко.

— А мы в тыл, — хохотнул боец. — Собирались стоять насмерть за Родину, за Сталина, но раз мы миф, чего зря под пули лезть? Воюйте сами!

— Эй, русские, долго ещё? — крикнул промёрзший немецкий танкист.

— Сейчас, Ганс, сейчас, — махнул политрук. — Видишь, Мироненко, время не ждёт. Пора вам Родину защищать.

Тут из окопа выскочил Пивоваров и, размахивая белыми кальсонами, рванул к немцам.

— Срам-то какой! — буркнул один из бойцов.

— Не парься, — хмыкнул Клочков. — Это уже не наш позор.

Двое танкистов поймали Пивоварова и притащили обратно в траншею.

— Швайне! — выругался немец, глядя на кальсоны. — Ваш герой мне штанину запачкал от страха!

Другой танкист стрельнул у панфиловцев закурить, затянулся и сказал:

— Не повезло вам, камрады. За таких вот умирать? Неужто и в нашем фатерлянде такие же выросли?

— Да нет, камрад, — ответил панфиловец. — У вас теперь только геи да турки.

— А кто такие геи? — уточнил немец.

Боец шепнул ответ на ухо. Немец покраснел, махнул рукой и пошёл к танку.

— Кончайте с нами быстрее, — бросил он. — От таких дел снова сдохнуть хочется.

К политруку кинулся Сванидзе:

— Товарищ командир, вы не так поняли! Я ничего такого не говорил! И вообще, у меня «белый билет», зрение плохое, язва!

Политрук наклонился к нему:

— А ты думаешь, Сталина это волновало? Он же врага пушечным мясом закидывал! И вообще, я тебе не командир. У вас свой есть, опытный!

Из глубины траншеи шёл Никита Михалков, сжимая черенок от лопаты.

— Товарищ политрук, как с этим воевать против танков? — взвыл он.

— Тебе виднее, — отрезал Клочков. — Ты же это уже снимал. Вон там, кстати, кровати свалены. Строй из них противотанковую оборону! Или помолись, авось поможет.

Политрук скомандовал своим бойцам построиться.

— Куда вы? — с тоской спросил Михалков.

— Как куда? — ухмыльнулся Клочков. — В тыл, заградотрядом! НКВД под рукой нет, так мы сами вас постережём. Если кто из вашего штрафбата рванёт с позиции — расстрел на месте за трусость и измену!

— Но штрафбатов же ещё нет!

— Один создали. Специально для вас!

Танки взревели моторами. В траншее раздались крики и ругань — новые защитники Москвы выпали в осадок.